– Я рассказываю вам ход своих рассуждений, не будем переходитьна личности.

– Вас ни в чем не обвиняют, – сказал полковник, стараясьсгладить неловкость.

Пуаро продолжал:

– Итак, повторяю, надо было выбрать между Симоном Дойлем идоктором Бесснером. Какие основания у доктора убивать Линнет Дойль? Насколько язнаю, никаких. Остается Симон Дойль? Но это невозможно! Множество свидетелейклятвенно заверяли, что Симон не выходил из салона до начала ссоры. После жессоры он был ранен и не мог встать на ноги. Есть ли у меня свидетельства тому?Да, показания мадемуазель Робсон, Джима Фантора и Жаклины де Бельфортотносительно первой части вечера, и квалифицированное заключение доктораБесснера и мадемуазель Бауэрс по второй. Ни те, ни другие свидетельства я немог подвергать сомнению. Тогда получается, что виновен доктор Бесснер.Горничную зарезали хирургическим ножом, и это говорит против доктора. В то жевремя доктор сам указал нам на орудие убийства, а он мог этого не делать. Итут, друзья мои, возникает еще один неоспоримый факт. Намек Луизы Бурже не быладресован доктору, ведь с ним она могла переговорить в любой момент с глазу наглаз. Она обращалась к одному человеку, только к нему и ни к кому другому. Этобыл Симон Дойль. Ваш пациент ранен, находится под постоянным наблюдением.Возможно, ей больше не удастся попасть к нему, и поэтому она торопитсяиспользовать случай. Вспомните: она повернулась к нему и сказала: «Мсье, я взываюк вам – вы видите, что они со мной делают! Что мне сказать?» И он ответил:«Дитя мое, не глупите. Вы ничего не видели и не слышали, это всем ясно. Все впорядке. Я позабочусь о вас. Вы ни в чем не виноваты». Ей нужно было обещание,и она его получила.

Бесснер громко крякнул.

– Какая чушь! У человека сломана кость и пуля в ноге, а оншастает по пароходу и закалывает горничных. Я повторяю: Симон Дойль не могвыйти из каюты.

– Я знаю, – мягко прервал Пуаро.

– Вы совершенно правы. Это невозможно. Но тем не менее этотак. Есть лишь одно логическое объяснение словам Луизы Бурже. И вот я вернулсяк самому началу и продумал все события с новой точки зрения. Возможно ли, чтодо начала ссоры Симон Дойль выходил из салона, а остальные не заметили этогоили забыли? Нет, по-моему, нет. Можно ли подвергнуть сомнению квалифицированноезаключение доктора и медсестры? Нельзя. Но тут я вспомнил: между двумя этимипоказаниями существует промежуток во времени. Симон Дойль находился в салонеодин в течение пяти минут. Свидетельство доктора относится лишь к тому, чтопроизошло после этого пятиминутного перерыва. То, что происходило в течениеэтих пяти минут, казалось нам бесспорным, но так только казалось. Что вдействительности видели свидетели.

Мадемуазель Робсон видела, как Жаклина де Бельфортвыстрелила из пистолета, как Симон Дойль упал в кресло, прижав платок к ноге, икак платок этот взмок и стал красным. Мсье Фантора услышал выстрел и увиделДойля, прижимающего к ноге платок, испачканный красным. Что происходило дальше?Дойль весьма настойчиво просит увести из салона мадемуазель де Бельфорт и неоставлять ее одну. И лишь после этого, так он распорядился, Фантора долженпривести к нему врача.

Мадемуазель Робсон и мсье Фантора уводят мадемуазель деБельфорт и в течение последующих пяти минут заняты ею.

Каюты мадемуазель Бауэрс, доктора Бесснера и мадемуазель деБельфорт расположены по левой стороне. Симону Дойлю требуется всего две минуты.Он достает пистолет из-под банкетки, снимает башмаки и бесшумно, как заяц, мчитсяпо правой палубе в каюту своей жены. Та крепко спит, он крадется к ее постели иубивает выстрелом в висок. Затем оставляет на туалетном столике бутылочкуиз-под чернил и возвращается в салон. Здесь через бархатную накидку мисс ВанСкулер, которую накануне спрятал за креслом, он пускает пулю себе в ногу. Отболи он падает на стул, который стоит у окна. Он находит в себе силы открытьокно и выбросить в Нил пистолет, завернутый в бархатную накидку, ипредательский платок.

– Невероятно! – воскликнул Рэйс.

– Да, мой друг, это звучит не правдоподобно. Однако,вспомните показания Тима Аллертона. Он слышал звук откупориваемой бутылки ивслед за ним всплеск. Он также слышал, как кто-то пробежал по палубе мимо егокаюты. Но никто не мог бежать по правой стороне палубы, в это время. Никто,кроме Симона Дойля.

– И все-таки это невозможно, – сказал Рэйс.

– Один человек не в состоянии в момент продумать такую массудеталей, тем более Дойль, ведь мы знаем, что он медленно соображает.

– Но очень быстро и точно действует!

– Это да. Все равно сам он не смог бы придумать такого.

– А он и не придумал этого сам. Тут-то мы с вами изапутались, друг мой. Нам представлялось, что это преступление было совершенопод влиянием момента, на самом же деле это было совсем не так. Как я вам ужесказал, преступление было очень точно спланировано и продумано заранее. Бутылкакрасных чернил оказалась у Дойля не случайно. Нет, так было задумано. И неслучайно у него был простой носовой платок. Жаклина де Бельфорт не случайноотшвырнула пистолет так, чтобы он закатился под банкетку, где валялсянезамеченным до тех пор, пока не понадобился.

– Жаклина?

– Конечно, Симон и Жаклина – две половины одного яблока. Чтодало Симону алиби? Выстрел Жаклины. Что дало алиби Жаклине? Симон, которыйнастаивает, чтобы ее не оставляли одну. В них двоих вы найдете все качества,необходимые для такого сложного дела: холодный, расчетливый, трезвый ум Жаклиныи способность действовать точно и быстро, присущую Симону.

И, наконец, спектакль, разыгранный в салоне. Там тоже всебыло отлично выверено по времени. Я получаю дозу снотворного. В качествесвидетеля выбирают мисс Робсон. Мисс де Бельфорт закатывает истерику,преувеличенно кается. Все это очень шумно и не случайно – шум должен заглушитьзвук выстрела. Жаклина утверждает, что она стреляла в Дойля. То же говорят имисс Робсон и Фантора. Доктор осматривает Дойля и обнаруживает, что ногадействительно прострелена. Придраться не к чему! У обоих прекрасные алиби, правда,добытые ценой риска и боли для Симона. Но тут уж ничего не сделаешь, ранадолжна была быть убедительной, такой, при которой он и в самом деле не могпередвигаться.

Но в этот момент появляется неожиданная помеха. Луиза Буржене спала, она поднялась по трапу и увидела, как Симон вбежал в каюту Линнет.То, что произошло на следующий день, представить себе легко. Луиза требуетденег и тем самым подписывает свой смертный приговор.

– Но мистер Дойль не мог ее убить! – возразила Корнелия.

– Нет, это убийство совершено вторым партнером.

Симон просит свидания с Жаклиной. Он даже просит меняоставить их наедине. Он сообщил ей о новой угрозе. Необходимо действоватьнемедленно. Симон знал, где доктор держит свои скальпели. После убийства Луизыскальпель вернули на место, а Жаклина де Бельфорт с большим опозданием являетсяк обеду.